Один священник любил повторять, что благодать наиболее трудом воспринимается людьми творческими, склонными к фантазии, с развитым чрезмерно воображением. Что "простые" сердца легче верят и воспринимают благодать. Поначалу я возмущалась; не столько в отношении себя, сколько в отношении своих знакомых творческих людей и их произведений. Для меня благодать все же что-то от Первого Дара, нечто витальное и умягчающее. Либо наоборот, отрезвляющее, молниеносное. 

  Что до "простых" сердец, то, полагаю, во времена Феофана Затворника их уже было очень мало. Архимандрит Андроник описывает воспоминания о севере, где родился, как далекое прошлое, у него только общие черты уклада: набожные, сильные, молчаливые люди. А это 90-е годы 19 века. Несомненно, Христос радует идущего к нему человека и дает ему встречу с "простым" сердцем. Я таких (и монахов, и мирян) вижу в лавре, довольно часто. 

  За творческих людей не вижу смысла заступаться. Со временем я поняла, что имел в виду этот священник. Но это касается только небольших талантов, внутренне ограниченных сердец. У них аккуратная тяга к порядку, они по-своему очень верны и преданы, чему служат. Но там не нужно искать любви или благодати. Они просто хороши, и благодать для них была бы разрушительной силой. Но в то же время я видела, как автор, позиционирующий себя атеистом, просто изливал на меня благодатные токи. И можно сказать, благодать действовала его устами и руками, возможно, жалея, что не может действовать в сердце, но знает все тайны.

  Сейчас в литературной среде вижу нечто, отдаленно напоминающее, что видела в храме во время т.н. возрождения. Что видно было по вчерашнему круглому столу. Стремления без тяги, тщательность, старательность, желание быть, воля быть - и роковая обезвоженность, ну как на приходе того самого батюшки. Не благородная сухость, а именно болезненная обезвоженность. Что же, живем так.

...И какой сладостью вспоминаются шутки великих. Митрополит Иосиф, прошедший лагеря, говорит о будущем Патриархе Пимене, тоже прошедшем лагеря, ввиду Собора: "Не пойду на собор. Там Пимен себе уже куколь сшил", То есть, решено, что Пимен станет Патриархом. Но какая свобода! И тут же вспоминается один священник Николай, в перерыве книжной ярмарки за чаем истово воскликнувший на мой вопрос: "Семинария! Да нам фильмы Тарковского показывали!".