Стихи АЛЕКСАНДРА ОЖИГАНОВА - жестковатые ("где ты была? - у черта на рогах?"), потрескивающие, мне напоминают сжигаемый в топке скарб. Эта поэзия, растущая из памяти, очень требовательная, до того, что автор может позволить себе небрежность. Скарб - ненужная лиричность, болезненная амбициозность, ежедневные газеты воспоминаний - превращаются в огне в плазму исповеди, идущую к откровению, к богообщению. 


Там,где ворочается сладко
и неустанно светлый плуг,
опасный призрак беспорядка
одушевляет все вокруг. 

И вне систем,вне опасенья,
светясь,как листик на ветру,
могучий хаос воскресенья
взрывает почву,лед,кору!.. 

Прости,природа,малодушных,
вооруженных до зубов
охапкой памяток ненужных:
их путь уродлив и суров. 


Ожиганов пишет "не мудрствуя лукаво" - в его стихах то тут, то там возникает интонация пушкинского "Евгения Онегина": мудрая и вместе открытая. Это были бы совсем стоические, так и хочется сказать: элементарные - стихи, если бы не две ноты, из-за которых для меня и состоялась публикация. Первая - резкость: "их путь уродлив", "сестра моя, сутулая старуха". Так поэт проводит границы между инстинктивным желанием всем нравиться и истиной, у которой - Ожиганов показывает это - совершенно своя жизнь, порой губительная для жизни человека. Вторая нота - чувство сиротства, хотя через всю публикацию проходит чувство семьи - сначала кровной, а потом - семьи друзей. Но семья исчезает, она сгорает, и поэт, не желая её вернуть, смотрит на пожирающее её пламя. Поэт как сирота. Поэт как младший. Поэт как отребье. Это чувство одиночества растёт из глубокого опыта поэта, не только биографического. Сирота может позволить себе высказываться резко и смело. В его словах порой много цинизма. Но этот цинизм соединён с особенной трезвостью перенесшего много горя сердца. Стихи Александра Ожиганова для меня - один из очень немногих вариантов, где органично слышатся слова-насмешки, слова-бубенчики, отгоняющие горечь сердца. У Александра Ожиганова тихое, но очень своеобразное место в неофициальной культуре Москвы и Петербурга (стихи его были в "Голубой Лагуне" Константина Кузьминского), а в современной поэзии он порой кажется динозавром. Ощущение себя последним - или одним из последних - свидетельство поэзии и поэта - ведь это одновременно и смешно, и... трагично. По-настоящему страшно. Но поэт забывает о страхе.