Беспомощность небольших и плотных литературных сообществ порой бывает очень трогательной. Вот во главе прекрасный человек, вот плоды его трудов, вот его соратники, вот его тыл где-нибудь в Европе или Америке. Ну разве не трогательно. Трогательно, немного смешно и сентиментально. Но его детские и угловатые претензии на значительность могут и раздражать - даже тех, кто с ним в работе уже много его личных лет. Так что имеет смысл не ссориться лично. И это ужасно как трогательно. Ну просто немецкий романтизм.Так и живём. Ну не умру ведь оттого, что я плохая и ваще Салтыков-Щедрин?