Марс в Рыбах. Рассматривая фото Андрея Миронова. В нём была драма выбора: русский или нет. Он выбрал русского. И это легло на отношения с женщинами. Отсюда странность лица: облик прекрасного рыцаря, светлоглазого-голубоглазого и чудовищная холодность, заметная в некоторых ракурсах. У Войнич в "Оводе" есть важный момент. Овод говорит Джемме, глядя на портрет мальчика Артура: "Посмотрите на линию нижней губы. В нашем мире нет места таким натурам. Для них страдание есть  страдание". Когда смотрю на фото Миронова, вспоминаю эту фразу. В очерке рта застыло то самое страдание, невозможность, нежелание примирения, ницщеанство какое-то. До гротеска, до клоунады. Ширвиндт вспоминает, как Миронов в Риге, 1987, плакал в церкви, как не хотел уходить. Его русскость стоила ему счастья, и он не жалел. Настоящий воин. И опять, же из Ширвиндта (будто голос Миронова сейчас в ушах). О нём, за спиной: "Этот сын Манагера...". И Андрей, оборачиваясь: "Я - Миронов. Запомните, Миронов!".