ПОСЛЕДНИЙ ПОЛЁТ ДРУДДА

Лететь! Налегке. Сквозь марево несамочувствия, пробивая воздушные ямы

домашних тревог.

Вопреки отношеньям - лететь. Низачем.

Потому что открылась способность полёта:

огнистое нечто уже прикоснулось

трепетной и вызывающей к жизни лично меня основе.

Много приятных прекрасных канатов. Без них как без леса.

Как без деревьев. Как без ожидания,

без полусакрального чувства, что голоден (или была голодна) –

вдруг покормили, с пирожными.

Голод свеж - а наполнившись им, переживанье полёта острее.

Много лестниц. Ту можно купить, эта связна из снова-опять отношений

(а мне-то зачем?).

Но полёту и лестницы - только начало. А там - как умеешь, как телу дано.

В одиночества тихой озоновой резкости каждая чёрточка

силится стать нестираемой.

Пока не пришли облака, нет спасенья от чёрточек,

выстроенных наподобие жёстких ресниц.

От них неуютно глазам. Ходят слёзы и облака. Приближается мягкий циклон.

А в преддверии антициклона - радость всему, изнуряющий бег надежды.

Человек научился летать. Человек просит помощи:

он безответен перед стиральной машиной и пищей пропавшей.

Перед сантехникой. Перед болью и тошнотой,

перед всяким своим извержением.

Антициклон наступает на все боли всех ныне живущих.

…Не разменяться на мелочь внутри головы почти невозможно.

Однако изведавший голод полёта не выйдет в тираж, не потеряет, что есть,

не потеряется в небе.