Колыбельная феи

Вот и здоров; так плакать безутешно

не всякий смог, болезное сердечко.

Ты засыпай - смотреть и слушать трудно,

а в снах всё легче и светлей, хоть сумрак.

Что сны - они приходят словно эльфы -

прекрасны и несчастны их черты,

они в нагретой плоти вызывают запах,

вином немного и немного серой.

Уснувший - вот так ты - всё думает, что сны

подобны плоти. Что недостаёт ему

обычной спящей плоти. А смотри-ка - в ней

личинки сливочные, яшмовые мухи

играют в прятки и друг друга дразнят.

Покуда ночь растёт, и с ней луна,

лишь палочку Гермеса к ней приставить

и будет эр, покуда ночь растёт -

Геката, пред очами кроткой Девы

обходит спящих. А за ней Арес

в рубашке рыжей - жёлтой или алой,

и галстуком узорчатым спешит.

Он грозный бог, а ночью как любовник,

поверивши словам хромого дядьки,

крадётся к ложу трепетной любви.

Но старше и жесточе Афродита.

Она виденья счастья насылает,

и вот, несчастный ими упоён,

и пьян совсем, и нежится, и тает,

а красота в мерцающем плаще,

божественным израненная тёрном,

идёт к другому милому. Что ей?

Изранит сердце, выбросит сандалии

и возвратится - судьбам суд вершить.

Я слышала, богиня справедлива.

Он перед очами кроткой Девы

утешит стариков и нелюбимых,

подаст питьё, лекарства, притиранья -

но горе тем, кому дары - игра,

измены Афродита не прощает.

К полуночи Арес приходит в ярость,

он рвёт свой плащ, рубаху и платок,

нагой и мрачный грозно наступает,

ревнуя к смертным нежную супругу.

Тогда Гермес - то юный он, то старый,

то будто солнце в знаке Близнецов,

то кроткий и послушный в знаке Девы,

зовёт из бездн седого Посейдона.

Юпитеру смотреть на них - забава.

Он, юношей одетый смуглым, путник,

идёт по городу ночному. Здесь он плут,

а там герой и даже честный малый,

два чудных камня светятся на шее:

один гранат, другой агат молочный.

Тих Посейдон, его следов не видно,

он сед, опутан нитями гниенья,

он полон рыбной кости, он жесток,

он будто мать -  весь мир в его объятьях.

Как он велик! Что стаи облаков,

творящих на мгновенье чудо-страны,

что скорбь земли: глаза целуя Геи

седой старик пучину ей готовит,

и вдруг - ушёл. Мир без воды лежит.

Ты с криком на губах проснулся, гулкий

услышав ход богов. Уже петух пропел,

Геката на ущербе, стала тощей,

и денег нет, и волосы редеют -

всё невдомёк и зря, но потерпи.

Терпенье ведь сильнее униженья,

хотя порой терпенье унижает.

И часа не прошло - Юпитер встал,

чело великое открыв богам и Паркам.

Он возвратился из полночных странствий,

он крепкою рукой торопит Аполлона,

тревожа и сестру его девицу,

а те спешат, скрепив сердца от скорби,

исполненные крови первородства,

вернуться из причудливых видений

иных, нам не являемых, миров -

для солнца, утомленья и болезней

(ты знаешь, что болеют даже боги).

А тонкая бессонница твоя

умыта розовой водой богини.

Всё это будет. А пока что спи.

Среди мышей - и серых, и летучих,

Крадётся Гипнос в детских птичьих туфлях,

и с ним - рой пёстрых рук и пёстрых лиц.