Игорь Лавленцев, безусловно, гений. Его гениальной пылкая, кладущая на холст бытия краски широкими мазками. Это богатые красками и звуками стихи. Им часто не хватает - выдержать напряжение от начала и до конца, в них есть наивность, которую поэзия не прощает. Но при этом - видна и чувствуется рука гения.

Если бы можно было, не вызывая кривых мыслей у некоторых читателей, говорить о площадной и домашней гениальности, то вышло бы примерно так. Домашняя гениальность - в противоположность площадной - дар довольно редкий. Этот гений - всегда у себя дома, где бы он ни был. Ему не нужен лишний шум. Он как маленький принц, наблюдает закаты и восходы - и его сердце полно. Есть времена, когда площадной дар (ничего унизительного в этом "площадной" нет; хотите - просто "известность") идёт как волна. Сразу несколько имён, и все - мгновенно - становятся народными поэтами (без всякого СП). Тогда домашний гений уходит под воду. Его, кажется, не видно и не слышно, кроме одно - о нём говорит земля. О Константине Васильеве говорили Борисоглебск и Болгария. Геннадий Кононов был воспет своим Пыталовым. Игорь Лавленцев жил в Тамбове. Ему пришлось пережить порог, какой бывает только у очень сильных людей - перелом ребра. Об этом в стихах нет. Будто это ребро открыло скрытые источники любви. Ведь Лавленцев пишет о любви.

В подборке, составленной Ольгой Пахомовой для Середины Мира, есть настоящие шедевры: "Колыбельная", "России снег к лицу". "Вопрос рифмы - вопрос политический", - так начал одну из своих работ критик Олег Дарк. И действительно - стихи Лавленцева несут чётко выраженное мировоззрение в поэзии - при этом о идеологии и политике не найти ничего в этих стихах. Но это очень узнаваемая, "позднерусская" манера письма, достойная любви и самого пристального внимания.