"Жизнь Клима Самгина" затягивает и питает почти инфернальными, но витальными токами. Изоляция очень способствовала просмотру, я ждала каждого вечера как добропорядочный советский зритель. Было и время погрузиться в нее, как хочется.

Это полномасштабный сериал. Или телесериал, как тогда говорили. Киноэпопея. Снималась картина долго (с 1983), с трудом, свет увидела в 1988. Четвертая серия фильма (дело там происходит в провинции) получила престижную французскую кинопремию.

Если бы я не знала, что "Жизнь Клима Самгина" снял тот же Виктор Титов, что и "Здравствуйте, я ваша тетя!", не поверила бы. Настолько многообразно его кино. "Открытая книга", вышедшая из тех же режиссерских рук, на мой глаз менее интересна. А здесь от серии к серии идет последняя красота великой страны, да еще и с довольно-таки уместными титрами о том, чего и сколько было, и где, и кто, и когда. Оторваться от этого зрелища просто невозможно. Я с замиранием сердца ждала, когда же снова возникнет окаянный голос коробейника: "Садова-красна смородина!". Коробейник этот появляется едва ли не в каждой серии (особенно вначале, в провинциальных сериях; в столице его уже нет), голос запоминается сразу.

Сериал осыпает зрителя сценами, как цветами, как если бы тот был актером. Сцены неоднозначные, порой провокационные (и как такое могло...). Например, воздушно-томная Соловей (мать Клима) говорит очень светски о какой-то народоволочке, не желая обидеть: эта еврейка. Прожженный Варавка (Джигарханян) вдруг раскрывается страдающим нутром. Досужая ресторанная публика вскакивает в ружье при появлении Шаляпина, и Клим в пьяных слезах подпевает "Дубинушку". И много-много других сцен. Трагичный следователь с аристократичными манерами. Гафт в трагичной роли спившегося военного. Или полухлыстовская оргия с гнильцой под августовский гром 1914 года. Одна из лучших сцен картины - похороны князя Туробоева.

Теперь актеры. Думаю, что Титов и его команда не зря выбрали на главных героев актеров определенного поколенческого ряда (конец 50-х рождения). Однако уверена, что специальных намерений у режиссера не было. И все же те, кому тридцатилетними пришлось увидеть распад своей страны, лучше других смогли выразить драму того - октябрьского - поколения (Климу было сорок в семнадцатом, что в названии Горького и указано).

Клима дает изысканнейший Андрей Руденский, впрочем, по 90-м довольно известный. В нем есть все от героя Горького: страстность, надменность, мягкость, мизантропия, драма отчаянности и нерешительности.

Дронов, один из альтер-эго Клима, в исполнении трагически погибшего в 1991 Якова Степанова, предстает одновременно мечтательным и предприимчивым. Онии с Климом не могут друг без друга, и этот узел душит обоих до самой гибели Клима.

Князь Игорь Туробоев тоже альтер-эго Клима, но это сильная позиция, которой умному Климу не видать. Хотя кто умнее, сказать сложно. Туробоев циничен, жаден до впечатлений, нахален по отношению ко всем, кроме себя самого и... жертвенен. Очень мне нравится смотреть, как Андрей Харитонов (играющий Туробоева) выносит раненых на руках из городского побоища. Веришь ему. А как ловко как он задирает в университетском классе туповатых студентов. Глаза горят, лицо бледное, профиль мефистофельский.

Можно много говорить о катарсисе, и прочем, но кровь есть кровь, болезнь есть болезнь, убийство это убийство. В общем, антибольшевистский роман Горького (да-да, именно так: антибольшевистский!) дал основу этой очень важной для отечества картины. И роман там есть. Я проверяла. Я даже читала его во время просмотра. И помню "голубиные глаза отца".

Счастливого просмотра!